Лебедева Нина Борисовна,
д.и.н., ведущий научный сотрудник
Центрального государственного архива историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб)

Главными формами организации политической, идеологической и национально-культурной жизни проживавших в Петрограде и губернии в 1919–1920-е годы нацменьшинств, являлись национальные структуры, которые были образованы в партийных органах уже в первые послереволюционные годы. Так, в Петроградском комитете РКП(б) существовали национальные отделы и секции, а также функционировало Петербургское окружное бюро нацменьшинств.¹ Имеются сведения и об образовании в Петрограде 18 сентября 1918 г. мусульманской секции, объединившей татар и башкир и именовавшейся также «татаро-башкирской секцией». Именно под этим названием она фигурирует чаще всего в документах 1920-х гг. В переписке между татаро-башкирской секцией ПК РКП(б) и Петроградским губвоенкоматом от 10 июня 1922 г. сообщалось, что данная секция «располагается в помещении при Смольном, в комнате № 80».^1-2

В 1919 г. в составе Петроградского губкома был образован инородческий отдел, переименованный сначала в отдел нацменьшинств, а с 1920 г. ставший подотделом агитационно-пропагандистского отдела, в котором наряду с другими национальными секциями имелась татаро-башкирская (или мусульманская) секция.³ Имеются сведения, что уже в ноябре 1919 г. на заседании Петербургского окружного бюро мусульманских организаций РКП(б) рассматривался вопрос «О желательности образования татаро-башкирской национальной республики».⁴

Этот вопрос в 1920 г. нашел отражение и в резолюции 2-го Всероссийского съезда мусульманских коммунистических организаций народов Востока по татаро-башкирскому вопросу. В частности, в резолюции констатировалось, что принятие «Положения о Татаро-башкирской Советской Социалистической республике» произошло в самый тяжелый момент для Советской власти и что «объявление Малой Башкирии АССР совершенно не аннулирует положение СНК "О татаро-башкирской СССР" и не разрешает в окончательной форме татаро-башкирского вопроса в целом, так как эта республика включает в себя лишь треть всех имеющихся в советской республике башкир». А также отмечалось, что «самым правильным разрешением татаро-башкирского вопроса… является создание для них общесоветской республики, объединяющей вместе татаро-башкирский пролетариат».⁵

Сведения о национальных объединениях и их деятельности содержатся также в документах подотделов нацменьшинств агитационно-пропагандистских отделов Ленинградского обкома ВКП(б) и Северо-Западного областного бюро ЦК ВКП(б). В частности, имеются документы о работе в 1922 г. татаро-башкирской секции при подотделе нацменьшинств Севзапоблбюро ЦК РКП(б) на переселенческих пунктах голодающих Поволжья и целесообразности слияния башкирской и татарской секций «в интересах работы и улучшения руководства».⁶

Напрашивается вывод, что в практической работе партийных органов не существовало четкого разграничения между татарским и башкирским населением по национальному признаку. Думается, что это в значительной степени было связано не только с объединяющей татар и башкир религией, но и с их относительной малочисленностью среди населения Петрограда и губернии.

Естественно, что сразу же возникает вопрос о численности проживавших и находящихся в Петрограде в рассматриваемый период башкир. В официальных статистических справочниках нам этих сведений выявить не удалось. В архивных документах некоторые отрывочные сведения на этот счет имеются. Так, в докладе Политуправления запасных частей и формирований 7-й Армии военному отделу ПК РКП(б) о доформировании Башкирской дивизии указана цифра – 1 789 человек в составе 3-го башкирского полка.⁷      Из отчета подотдела нацменьшинств при ПК РКП(б) за октябрь 1921 г. – февраль 1922 г. следует, что во второй половине 1921 г. населения татарской и башкирской национальностей постоянно проживавшего в Петроградской губернии насчитывалось 4 000 человек, а беженцев этих национальностей, прибывших сюда из-за голода в Поволжье – 33 760 человек. Летом 1922 г. в Петрограде насчитывалось 36 тысяч мусульман, из них беженцев – 28 тысяч. ⁸Как видим, подсчеты велись суммарно – без разделения мусульманского населения по национальному признаку. В информации татаро-башкирской секции ПК РКП(б) от 23 ноября 1922 г. приводятся приблизительные данные о количестве татаро-башкирского населения в Петрограде и губернии – 14 000 человек. В справке о результатах обследования татаро-башкирского населения в Кронштадтском районе по состоянию на 18 декабря 1922 г. указано: «рабочих татаро-башкир – 300 человек, всего же – вместе с военными – 1 200 человек.⁹

Культурно-просветительная и политическая работа среди башкир осуществлялась в основном через национальные секции, образованные в партийных органах, а также проводилась силами местного населения. Последнее в основном касается культурно-просветительной работы, которая проводилась в расквартированных в Петрограде в 1919–1921 гг. башкирских воинских формированиях.

Судя по документам, главную роль в её проведении играли районные секции работниц. В их задачи входило посещение мест расположения башкирских частей, установление постоянных контактов с войнами Башкирской дивизии, организация для них митингов-концертов, проведение бесед, встреч, о чем свидетельствует протокол общего собрания секции работниц 2-го Городского района, рассмотревшего вопрос «О связях рабочих Петрограда с 3-м башкирским полком в дни наступления на Петроград войск под командованием генерала Юденича».¹⁰В докладе заведующего мусульманским отделом Комиссариата по делам национальностей Северного района имеются сведения об издании газеты «Кызыл-Шималь» («Красный Север») «на мусульманском языке», распространение политической литературы (с приложением перечня её названий) и о проведении агитационной работы «в особенности среди башкирских частей».¹¹

Естественно, что основная масса документов содержит сведения о культурно-просветительной и политической работе среди мусульманского населения, проживавшего в Петрограде, главную роль в проведении которой играли национальные секции, образованные в партийных органах. Из документов следует, что культурно-просветительная работа проводилась ими не только среди башкир, проживавших в Петрограде и Петроградской губернии, но и в Уфе – через культурно-просветительные отделы местных национальных секций.

В этом отношении особый интерес представляет отчет подотдела нацменьшинств агитпропотдела Петроградского губкома РКП(б), охватывающий 1907–1922 гг. Судя по содержанию – это отчет Комиссии по сбору материалов о революционном движении среди татаро-башкир, так как в нем имеются сведения о наличии в Государственной Думе с 1907 по 1917 гг. мусульманской фракции, о национальном коммунистическом движении, национальной молодежи и работе среди женщин татарок и башкирок, а также о культработе среди мусульманского населения.¹²

Обобщенные сведения о культурно-просветительной и политической работе среди башкирского населения содержатся в докладах и докладных записках о деятельности мусульманской секции и мусульманского бюро агитационно-пропагандистского отдела Петроградского губкома. В них содержатся сведения: об «устройстве» митингов петроградских мусульман, «заказе 50 пудов восточных шрифтов» и организации работы типографии «Эшче», выпуске и распространении газеты «Кызыл Шималь», об открытии в Петрограде и организации работы Рабочего клуба имени товарища Вахитова, о работе среди женщин-мусульманок и детей, в частности об организации работы двух интернатов и четырех школ с дошкольными группами, о создании мусульманской передвижной труппы и постановке спектаклей, о прибытии беженцев из голодающих районов Поволжья, работе переселенческих пунктов и создании в Петрограде интернатов и школ для их детей, о распространении политических брошюр и воззваний об оказании помощи голодающим Поволжья.¹³

Отдельные документы вызывают особый интерес с точки зрения возможности развития заключенного в них сюжета. Это доклад о поездке в 1921 г. в Уфу представителя татаро-башкирской секции ПК РКП(б) Закии Шарафа с целью подыскания там наборщика для работы в типографии в Петрограде с восточными шрифтами, а также переписка между татаро-башкирской секцией при агитотделе ПК РКП(б) и татаро-башкирским бюро при ЦК РКП(б) об имуществе (шрифты, литература) оставшемся в секции после ликвидации в Петрограде восточной типографии, а также об условиях передачи ЦК РКП(б) восточных шрифтов, находящихся в полном распоряжении типографии Академии Наук – в количестве до 200 пудов».¹⁴

В документах фонда Петроградского комитета РКП(б) имеются сведения об активном участии красноармейцев-башкир в политической жизни в связи с мирными переговорами с Эстонией, о их работе в составе продотрядов, а также участии в заседании Петроградского окружного бюро мусульманских организаций РКП(б) в ноябре 1919 г., на котором обсуждался вопрос «О желательности образования татаро-башкирской республики».¹⁵ Отметим также протоколы заседания бюро фракции ВКП(б) Совета Дома просвещения нацменьшинств (ДПН) и Дома просвещения народов Востока (ДПНВ), на которых 3 и 5 июня 1929 г. обсуждался вопрос «О целесообразности слияния башкирской и татарской секций в интересах работы и улучшения руководства» и о проведении 21 июня 1929 г. праздника Сабан-Туй. Из содержания этого документа следует, что какое-то время башкирская секция существовала самостоятельно. Это подтверждается и сведениями, содержащимися в «Тезисах доклада о работе Дома просвещения народов Востока» от 1 июня 1929 г. Сведения о существовании башкирской секции в них отсутствуют, однако сказано, что имеются два башкирских кружка: яналиф и драматически-хоровой, читателей башкир в библиотеке Дома просвещения народов Востока – 17 человек, количество книг на башкирском языке – 340, а газет – одна.¹⁶

^1-2 ЦГАИПД СПб, ф.16, оп.1, д.10755, л.9; д.11455, л.28.

³   Там же, д.11452, 10896.

⁴   Там же, ф.1, оп.1, д.1397, л.2.

⁵   Там же, ф.16, оп.1, д.11435, л.4–5.

⁶   Там же, ф.24, оп.8, д.155, л.1, 2.

⁷   Там же, ф.1, оп.1, д.455, л.8 об.

⁸   Там же, ф.16, оп.1, д.10755, лл.4, 9.

⁹   Там же, д.11455, л.38; д.10781, л.7–7 об.

¹⁰ Там же, ф.1, оп.1, д.517, л.17.

¹¹ Там же, ф.16, оп.1, д.11438, л.1–1 об.

¹² Там же, д.10781, л.1–6.

¹³ Там же, дд.10640, 10723, 10753, 11452.

¹⁴ Там же, д.11443.

¹⁵ Там же, ф.1, оп.1, д.466, л.1 об.; д.1397, л.2.

¹⁶ Там же, ф.24, оп.8, д.159, л.44–53.